Принятый Думой закон об «очищении» русского языка апеллирует прямо к допетровским и дониконовским «ценностям».
Его скрытый мотив — стремление к культурной изоляции на уровне старой Московии эпохи Иоанна IV, если не более ранней.
У предусмотренной законом (контр)реформы есть еще одна неожиданная грань, бросающая вызов базовой «духовной скрепе» нынешнего политического режима — православию.
😐 Разработчики законопроекта явно не разглядели этот аспект. Церковная лексика во многом состоит из иностранных заимствований…
Очень сложно со священными степенями (санами): слова «монах», «инок», «схимник», «диакон», «протоиерей», «иеромонах», «игумен», «архимандрит», «епископ», «митрополит» и «патриарх» — сплошь греческие. Если применить к ним принцип языкового пуризма, то исчезнет всякое благоговение.
🔹 «Диакон» окажется просто «служителем», «игумен» — «начальником», «архимандрит» — «завхозом». «Епископ» так и вовсе прозвучит «антицерковно»: в переводе с греческого это не кто иной, как «надзиратель», а если на жаргоне — то «смотрящий».
Утешает одно: язык — настолько живой организм, что его невозможно загнать в прокрустово ложе ограничительных законов. Если следующий федеральный закон будет посвящен изменению порядка цветения ромашек или продолжительности зимы, то его эффективность будет примерно такой же.
Александр Солдатов — о неожиданной стороне депутатского творчества